Иисус часто использует органические, земледельческие образы, где старое не уничтожается, а становится основой для нового: притча о сеятеле (Мф 13:3-9, 18-23) – семя (Слово Божье) не отвергает почву, а укореняется в ней и преобразует её. Притча о горчичном зерне (Мф 13:31-32) – малое семя вырастает в большое дерево, но остается связано со своей природой. Виноградная лоза и ветви (Ин 15:1-8) – связь с источником жизни важнее, чем разрушение старого. Образы у Иисуса говорят о симфонии, развитии и преобразовании, а не об отречении от себя как уничтожении старого.
С другой стороны, некоторые места в Новом Завете, особенно у Павла, содержат радикальную концепцию «смерти»: «Мы сораспялись Христу» (Гал 2:20) – старая сущность верующего якобы умирает. «Погреблись с Ним в крещении» (Рим 6:4) – символическая смерть для старой жизни. «Отложите прежний образ жизни» (Еф 4:22-24) – концепция обновления через отказ от старого. В отличие от Павла, в словах самого Иисуса акцент больше на преобразовании (метаноии), чем на уничтожении старого.
Однако у Павла были основания чтобы выразить евангельские истины подобным образом, пусть даже его понимание Евангелия совпадало с учением Иисуса не во многом. Дело было в том, что Павел поставил себе целью завоевать как можно большее количество людей, его целью было население всей Римской Империи во время его жизни. И чтобы достигнуть этой цели, он говорил языком, понятным гражданам Рима, Греции и остальных частей империи. Граждане Рима вряд ли бы поняли тонкие притчи из Евангелия, однако они понимали концепцию смерти своего старого “я” и возрождения нового человека. Все эти понятия содержались во многих религиях и мистериях того времени.
Да, идея «похоронить себя прежнего» как религиозный или философский опыт встречается в античной литературе, особенно в греческой, римской и ближневосточной традициях. Возьмем для начала митраизм — это мистериальный культ, распространенный в Римской империи, особенно среди солдат и чиновников. В основе верований лежал бог Митра, олицетворявший борьбу света и тьмы, порядка и хаоса. Культ включал сложные ритуалы, одним из которых было посвящение, связанное с символической смертью и возрождением. В митраизме существовала многоуровневая система посвящений, состоящая из семи ступеней: Corax (Ворон), Nymphus (Юноша/Обрученный), Miles (Воин), Leo (Лев), Perses (Перс), Heliodromus (Солнечный Гонец), Pater (Отец). В католицизме и православии священников до сих пор называют “отцами”. И одним из ключевых ритуалов была символическая смерть, происходившая на одном из этапов посвящения.
Во время обряда в митраизме посвящаемый ложился в могильную нишу или гроб, что символизировало его смерть для прежней жизни.Над ним могли размахивать мечом, символизируя угрозу настоящей смерти. Иногда применялась кровь жертвенного быка (тауроболий) или вода, как символ очищения и нового рождения. В некоторых ритуалах посвящаемый лежал под решеткой, через которую стекала кровь убитого животного — это символизировало смерть старой жизни и обновление в новом статусе. После обряда его принимали в новое братство, он получал новые обязанности и имя. Посвящение в митраизм включало ритуальную смерть, символизировавшую отказ от прежнего существования и возрождение в новом духовном статусе. Эти идеи были широко распространены в то время.
Другим примером является орфизм. Орфизм был глубоко связан с идеей духовного возрождения и очищения, которое часто описывалось как смерть старого «я» и рождение нового, более чистого состояния души. В его мистериях и учениях использовались символические ритуалы, отражавшие этот процесс.
Ритуал очищения и и смерти старого «я» назывался катарсис. Перед вступлением в орфические культы посвящённые проходили ритуальное очищение, которое символизировало отказ от мирской жизни: купание в священных водах (очищение от прошлого). Пост и отказ от вина, мяса, ритуальных убийств. Иногда – уединение в темноте или молчание (как символ пребывания в смерти). Считалось, что так человек умирал для своего прежнего состояния, подготавливаясь к новому рождению.
Ключевым моментом символического переживание смерти и воскресения в орфизме было переживание ритуальной смерти, напоминающее миф о Дионисе Загрее. Посвящённый символически входил в подземное царство, что имитировало путь души после смерти. Тайные ритуалы (театрализованные сцены): могли включать умирание и оживление, подобно страданиям и воскресению Диониса. В какой-то момент посвящённый, возможно, символически лежал, изображая мертвого. После мистериального оживления посвященный получал священные слова, которые должны были помочь ему в посмертном путешествии. Например, на золотых пластинках орфиков найдены слова: «Я – сын Земли и Звездного неба, но мой род – божественный». Это означало осознание своей истинной божественной природы. После отказа от прошлого «я» человек должен был осознавать себя как часть божественного мира.
Ну и наконец “Элевсинские мистерии”. Элевсинские мистерии были одним из самых почитаемых и тайных религиозных ритуалов в Древней Греции. Их суть заключалась в переживании символической смерти и возрождения, основанных на мифе о Персефоне, которая спустилась в подземный мир, но затем была возвращена на землю.
Элевсинские мистерии состояли из трёх частей. Малые мистерии (подготовка и очищение). Великие мистерии (главные ритуалы – символическая смерть). Эпоптея (посвящение в высшие тайны). Малые мистерии были подготовкой к «смерти». Проходили в феврале. Посвященные совершали ритуальное омовение в реке Иллисос. Им давали секретные наставления (логос), как пройти через испытания. Совершался жертвенный ритуал, символизирующий отказ от прежнего существования и прошлого образа жизни.
Великие мистерии были предназначены для переживания смерти и возрождения. Проходили в сентябре в Элевсине и длились 9 дней. В начале имело место шествие из Афин в Элевсин: посвящённые шли босиком, в посте и молчании, в темноте, страхе и одиночестве, как умершие души, через ночь, символизируя переход в иной мир. Этот обряд был символическим «умиранием» для старой жизни. Вхождение в Телестерион: в полной темноте посвящённые переживали символическую смерть и в конце входили в “священный храм”. В самый важный момент обряда открывался свет, символизируя возрождение – посвященные видели «великие вещи», которые нельзя было разглашать.
Эпоптея (высший этап мистерий) являлся откровением бессмертия. Посвященные узнавали тайну жизни после смерти, им показывали священные реликвии и произносили сокровенные слова. Обряд завершался ритуальным пиром, символизирующим рождение в новом состоянии. Во всех этих и других обрядах человек умирал для материального мира и рождался в божественной истине. После посвящения они возвращались другими людьми, считая себя причастными к божественной тайне бессмертия. Многие историки (Платон, Цицерон) писали, что участие в мистериях изменяло людей, давая им силу перед лицом смерти.
Старое не умирает, оно трансформируется и приспосабливается к новому времени. Под влиянием евангелиста Павла Римская империя получила шанс конвертировать свои представления в более высоком, возвышенном виде духовной смерти и воскресения. И уже с признанием Иисуса Христа как наивысшей власти во Вселенной. Однако как бы иногда не были полезны древние мистерии и стоящие за ними идеи аскетизма и смерти старого “я”, какую бы пользу они не приносили тогда, учение Иисуса все же другое. Волевое уничтожение старого в мире вряд ли возможно. Иисус не отвергал тело и материальное существование, а, наоборот, часто показывал их значимость. Он исцелял телесные болезни, а не учил аскетизму. Иисус спокойно участвовал в пиршествах (Лк 5:29, Ин 2:1-11). У Иисуса нет дуализма, где дух – это добро, а тело – зло. Напротив, тело и дух должны быть в гармонии. Учение Иисуса ближе к симбиозу (семя и почва), чем к волевому уничтожению старого. Павел использовал многие идеи аскетической смерти старого “я”, попутно проповедуя Иисуса, но у самого Иисуса акцент больше на росте и обновлении. Телесное и духовное не противопоставляются, а взаимно дополняют друг друга. Дух Бога превращает звездную пыль в прекрасный цветок.
