Именно так, со звездочкой наверху надо приводить утверждение Иоанна Крестителя из Евангелия от Иоанна, поясняя, что на самом деле Иоанн знал Иисуса до крещения. Более того, необходимо привести возможные объяснения что именно имел в виду Иоанн, говоря, что не знал Иисуса. В духовном смысле? В богословском? В иносказательном? Подобные критические размышления не особо пересекаются с главными теологическими темами Нового Завета, поэтому читатель наверняка не должен относиться к подобным размышлениям особо настороженно. Это лишь слова Иоанна Крестителя, сказанные с его человеческой позиции, которые пересказывает Иоанн Богослов.
То, что Иоанн знал Иисуса, написано в евангелиях синоптиков, где Иоанн спрашивает Иисуса, очевидно зная Его в лицо, почему Он собирается принимать водное крещение. Кроме того, Елизавета и Мария были сестрами, что тоже черным по белому написано в Евангелиях. Очевидно что родственники так или иначе общаются друг с другом. Так в каком же смысле Иоанн “не знал” Иисуса?
Упражнения в экзегетических изысках мы можем найти в разнообразных комментариях данного места. Женевская Библия: “он не знал, что Иисус был Сыном Божиим, пока Дух не открыл ему это”. Назовем это “духовной версией”, когда Иоанн и Иисус знакомы, однако не знакомы духовно. Баркли добавляет: “этим он, может быть, не хотел сказать, что не совсем не был знаком с Иисусом, но что он не знал, кто Он такой: ему внезапно открылось, что Иисус — Сын Божий”.
Мэттью Генри, напротив, считает, что Иоанн и Иисус лично не встречались: “Иоанн не знал Иисуса лично до тех пор, пока не увидел Его, идущего креститься от него. Их прошлая жизнь не была похожа одна на другую: Иоанн провел большую часть своей жизни в пустыне, в уединении, в то время как Иисус прожил эти годы в Назарете”.
Комментарий Кальвина очень напоминает реплику адвоката, который отказывается разбирать нюансы текста, указывая лишь на одно: “Иоанн, чтобы не заподозрили, будто его свидетельство вызвано обычной дружбой и лицеприятием, упреждает сие подозрение и говорит, что имел о Христе лишь то знание, которое сообщил ему Бог. Итог таков: Иоанн говорит не по собственному разумению, не ради угождения человеку, а по внушению Духа и заповеди Божией”. Некоторые другие комментарии просто не содержат никаких комментариев на данную тему.
Если обобщить все комментарии, то скорее всего читатель придет к одной из вышеперечисленных версий или к некоему синтезу, смешанной идее где Иоанн слышал об Иисуса от Елизаветы, может быть пару раз встречался с Ним ранее, может быть узнал Иисуса на реке, однако в итоге духовно пришел к истинному духовному знанию кто такой Иисус на самом деле. В попытках объяснить “незнание” Иоанна Иисуса вы наверняка будете вынуждены подумать о том, как могла Елизавета объяснить Иоанну кто такой Иисус, который родился у ее родственницы. Мессия? Больше чем Мессия? Наверняка придется вспомнить, что миссией Иоанна Крестителя от самого детства было приготовление пути Иисусу, из-за чего, собственно, Иоанн и стал бродячим проповедником, назореем, возможно членом ессейской общины. Как Иоанн мог не знать того, чей путь готовил много лет? Почему синоптики без всякого стеснения упоминают родство Иоанна Крестителя и Иисуса, а Иоанн избегает упоминания данного факта?
Во-первых, Иоанн хотел установить фокус на духовной миссии. Автор Евангелия от Иоанна акцентирует внимание на божественной природе Иисуса, начиная с провозглашения: “В начале было Слово”. Родственные связи могли бы отвлекать от этого главного тезиса. Во-вторых, аудитория: Евангелие, вероятно, ориентировалось на грекоязычную более образованную аудиторию, менее знакомую с иудейскими традициями и родословиями, которые более значимы для еврейского контекста (например, в Матфея и Луки). Авторский замысел, судя по всему, состоял в том что родственные связи могли считаться второстепенными для цели Евангелия — подчеркнуть, что Иисус был не просто человеком, но воплощением Бога. Однако, к сожалению, факт остается фактом: Иоанн знал Иисуса до водного крещения.
Чтобы объяснить суть вопроса, надо вспомнить принцип первоисточника и множества интерпретаций. Когда некий свидетель пересказывает события, он может вольно или невольно добавить, убавить или исказить первоисточник. У пересказов часто можно заметить добавочные слои, где изначальная информация снабжена комментариями или развита до новых идей. В свое время протестанты признали Церковь не первоисточником Истины, а ее интерпретатором: они признали Библию таким источником. В наше время набирает силу представление, что и Библия тоже не является первоисточником: она тоже интерпретатор. Первоисточник – духовен по сути.
С этой точки зрения вполне понятно, что автор или редактор Евангелия от Иоанна, рассказывает Евангелие исходя из своих представлений о том, как все должно быть. Он интерпретатор. Ему кажется, что факт наличия родства Иисуса и Иоанна лишь вредит нарративу. Проблема в том, что он приносит в жертву фактическую сторону дела и превозносит метафизическую идею. Встает вопрос “как автор посмел вставить в текст то, чего там не было изначально?”. Здесь надо определиться кто именно был автором текста. Если вставка принадлежит незнакомому и безымянному редактору, то это объяснимо: греки ставили свои идеи и представления выше далеких традиций и фактических деталей, которые разрушали их стройные теории. Вера есть вера. Однако что если Иоанн лично продиктовал эти строки? Что если Иоанн предпочел умышленно забыть о родстве Иисуса и Крестителя, превознося идею Логоса?
Это ничего не меняет. Все остается так же: есть первоисточник и искаженные пересказы интерпретаторов. Иоанн интерпретирует на “грани фола”, создавая проблемы для дальнейших комментаторов. Он жил в Ефесе достаточно долго, его окружал цвет греческой нации, Он писал для них в первую очередь. Пусть до сих пор идея, что сами апостолы не являются первоисточником, вызывает такое же неприятие, когда протестанты отвергали церковь как первоисточник. Апостолы с их представлениями есть самые первые интерпретаторы. А следовательно они и есть “мутное стекло”, включая Павла. Однако, благодаря их интерпретации мы, собственно, и познакомились с первоисточником. Спасибо. Однако было бы наивно принимать рассказы и редакции Евангелий за полную истину. Нахождение первоисточника, судя по всему, надо отодвинуть в будущее и зарезервировать некоторое количество веры в то, что вопрос будет прояснен самим Богом. Нам это не под силу, хотя нам необходимо продолжать посильные поиски. Пока же ставим звездочки.
